Истину говорил еврей Иисус из Назарета: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями»

Олекса Фридман

Возмущенные слущатели нашего семинара — профессиональные патриоты Украины (а также и России) потребовали сатисфакции за якобы нанесенное им оскорбление в сообщении от 27 февраля « ХТО НЕ МАЄ НАЦІОНАЛЬНОЇ ГІДНОСТІ, ТОЙ ПРИРЕЧЕНИЙ ДО ХОЛОПСТВА ТА ХОЛУЙСТВА В НЕВОЛІ».

Сегодня, уже после оглашения нами «тайных протоколов сионских мудрецов, сотворенных ими в виде ВДПЧ ООН» - по выражению одного постояннго читателя из среды квасных украинских патриотов, мы, с чувством брезгливости к этим зоологическим юдофобам,  реагируем на их полудикие, подлые и полные невежества претензии, и приводим авторитетные и проверенные практикой цивилизованных народов аксиомы-трактовки, или точнее,- устойчивые в тысячелетиях морально-нравственные категории - «Честь и Достоинство».

Мы утверждаем, что все неудачи украинского (впрочем, как и русского) народов в попытках присоединения к европейской семье цивилизованных народов объясняются тем, что вытравленное в поколениях этих народов чувство собственного достоинства и произведенная властями замена его на- эфеменроное у русских - «великодержавное достоинство», и отсутствующее в массе украинцев - «национальное достоинство», привело и тех и других к полной деградации сознания и подсознания в сторону  рабской психологии, как в народной массе в целом, так і в свідомості провідної верстви козацтва, потім — партноменклатури — т.з. елиты. («Раби, підніжки, грязь Москви, Вашавське сміття — ваші пани, ясновельможнії гетьмани....») Особливо наглядно це виплило на поверхню нашої вигрібної ями — влади зараз, коли  реанімовано труп окупаційної влади на чолі із привидом даундаса.

У каждого (за исключением 3-5 моральных автритетов нации - оставшися в живых шестидесятников) из нашей «элиты» святыня личного достоинства предана. 

Святым у него стало то, ради чего он пожертвовал своим достоинством. Так, раб и в своих святынях – остался рабом. В рабской психологии это самое отталкивающее.

Имя любым его святыням и идеалам – как бы он их ни называл – власть.

Итак, перед нами - вечный и неизменный категорический императив, - фундаментальное качество, отличающее свободного человека от раба, какое бы высокое социальное положение и должность оно не занимало — хоть президента Украины (или России )....

Достоинство

- это уважение и самоуважение личности

Базовой и величайшей ценностью нашей иудео - христианской (западной ) цивилизации есть безусловная божественная ценность каждой человеческой жизни.

Отсюда следует наличие достоинства у каждого, даже не подозревающего о том человека ,— носителя образа и подобия божьего.

В гражданском праве достоинство — одно из нематериальных благ, которые принадлежат человеку от рождения.

ДОСТОИНСТВО неотчуждаемо и непередаваемо.

Например, п. 1 ст. 1 Конституции ФРГ гласит: «Человеческое достоинство ненарушимо. Уважать и защищать его — обязанность всякой государственной власти».

Приведем уже собранные и обобщенные суждения светлых умов человечества об этом предмете (http://www.proza.ru/2008/06/02/60):

Что же есть человеческое достоинство?

Как говорил Иосиф Бродский, язык сам диктует, что на нём можно сказать или написать.

Недаром мы говорим «монета, достоинством один рубль» и «я не торгую своим человеческим достоинством», употребляя при этом одно и то же слово.
Достоинство можно потерять: «он потерял всякое достоинство» - по отношению к опустившемуся человеку.

Его могут отобрать, недаром в ходу выражение: «посягнуть на чьё-либо достоинство».

Однако, парадокс: его нельзя ни купить, ни получить, ни украсть.

«Он получил большое человеческое достоинство»… Всякое нормальное ухо будет оскорблено таким выражением. Ещё скажите - «ему подарили».

Следовательно, очень глубоко, в недрах общественного сознания, человеческое достоинство ощущается и мыслится как глубоко мистическая вещь, (потому ваш покорный слуга и пытается сочинять о таких вещах и явлениях ничто иное, а - МИСТЕРИИ), которой каждый человек наделён одновременно с рождением и которая не прирастает с течением жизни, хотя она и может быть утрачена. На чём она основана? В нашем иудейско - христианском мире – на идее подобия образа человека своему Отцу-Творцу, идеальному существу - Богу.
С одной стороны, это означает целый набор прав человека, потому что нельзя оскорблять образ Божий в других.

С другой стороны – это ответственность, ибо мерзок, кто оскорбляет образ Бога в себе.
Даже самый глубокий атеист в нашем мире пропитан этой священной библейской мудростью с макушки до пят.
Уж на что большевики были воинствующие безбожники, а когда взялись сочинять «моральный кодекс строителя коммунизма», то не нашли ничего лучше, как списать десять Заповедей Божих, слово в слово, как школьные троечники.

Вот мы почти и добрались до юридических определений. Статья 3 Конвенции от 1950 года «О защите прав человека и основных свобод», которая устанавливает, что «никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Иными словами, в международное право внедрена еврейская идея о ценности (достоинстве) каждого человека вне зависимости от степени его святости или порочности. (Впервые в истории государства и права смертная казнь была отменена царем Соломоном в государстве Израиль!)

Большинство международных документов содержат понятие «достоинство», но не содержат понятие «честь». В наших национальных нормативных документах эти два слова не встречаются по отдельности, а употребляются вместе: «честь и достоинство». Из этого можно сделать вывод, что с юридической точки зрения это синонимы. Однако, обращаясь к русскому языку можно уловить едва заметный оттенок.
Так, «честь имею» - устоявшееся выражение, а «он имеет честь» - выражение, хоть и допустимое грамматически, но «корявое», в хорошей литературной речи не встречается.

Потому, что честь – внутреннее осознание субъектом наличия у него человеческого достоинства, субъективное ощущение. «Утратить честь» означает субъективно согласиться с отсутствием собственного достоинства.

Итак, личное достоинство – это (http://www.alkruglov.narod.ru/dignity.html) абсолютная ценность не только нашего физического естества, требующего внешней свободы от любого рода физического насилия (что само собой разумеется), но и святыня нашего уникального внутреннего естества, требующего свободы внутренней, от любого рода насилия морального.

Чувство собственного достоинства – это моральная добродетель, состоящая в том, что личное достоинство человека доросло в нем до самоосознания, а с тем и сознания права и обязанности его отстаивать. Когда человек чувствует, скажем, что закон может определять лишь правила его совместной с другими жизни, но не цели его жизни и не то, во что ему надлежит верить – это он чувствует собственное личное достоинство.

А гражданское достоинство человека – это его чувство собственного достоинства, отстаивающее себя в государстве и, если надо, от самого государства; это правосознание, как глубоко личное чувство своих и чужих объективных естественных прав, полный и точный кодекс которых диктует каждому не что иное, как его чувство собственного достоинства.

Готовность же подчиняться любым, даже бесчеловечным, законам – это готовность подчиниться не справедливости, а власти как таковой, – и есть рабство. Гражданское достоинство – противоположность рабской психологии.
Мы уже определили, что ни отнять у человека достоинство, ни наделить его достоинством невозможно. Но, по недостатку чувства своего неотъемлемого личного достоинства, сам человек может оказаться не на его высоте: поступив против совести (которая есть главное содержание личности) или презрев стыд (который есть инстинкт сохранения личного, интимного), – предпочтя тому или другому какие-то выгоды. Таким лишь образом достоинство «теряют», «роняют». Но и это остается личным делом потерявшего и уронившего, – достойные люди этим в другом не воспользуются. Унижать того, кто уже сам себя унизил – будто совершать преступление чужими руками: то же преступление, только еще отвратительнее.
Достоинство, о котором мы говорим – и не только человеческое или личное, но и гражданское – всегда в числе единственном; ни к жалованным, ни к личным достоинствам оно отношения не имеет. Его не вручают за заслуги, оно в нас – исходно.

Впрочем, те, кто воображает, что достоинство относительно – измеряется положением – безусловно воспримут в каждом, кого сочтут ниже себя, любые проявления собственного достоинства настоящей гордыней... Но это, как говорится, уже их проблема.
Честь и достоинство – если и не во всем различны, то по меньшей мере взаимозаменяемы. У одних может быть честь, у других – достоинство. Взять карьеризм, или честолюбие: это именно готовность платить за честь достоинством...
Идея же наследуемой, независимой от всяких личных заслуг чести – чести родовой – идея из тех времен, когда личность ничего не значила, а значил род, – то есть это идея дикарская, первобытная, чистейший архаизм. Само возникающее представление о личном достоинстве означает естественную смерть представления о каком-то родовом достоинстве.

Престиж осмысляет себя именно как достоинство, но они – антагонисты.

Престиж – это аура благополучия, то есть почести, воздаваемые благополучию. Вот почему богатому труднее протиснуться в царствие небесное, чем верблюду в игольное ушко: если он служит престижу, то уж не достоинству. Этим двум господам зараз, точно, служить невозможно. Ибо достоинство – это неотъемлемая честь быть просто человеком, явнее всего заявляющая о себе, может быть, именно в крайней степени неблагополучия.

Что такое рабская психология?

Это готовность ценой личного достоинства получать какие-то преимущества. Хотя бы и «честь» (почести, высокое положение); «дворянин», «дворовый» – слова одного корня...

(Одно примечание. Нищий – даже и способный заработать иначе – все же не раб и даже вовсе не раб, – он поступается не достоинством, а лишь социальным статусом, который никакого отношения к человеческому достоинству не имеет. К тому же мзда за этот его отказ от конкуренции за место под солнцем добровольна – не преступна. Раб – скорее тот, кто ради престижного места станет делать что угодно.)

Но весь подлинный, социальный и планетный масштаб проблемы рабской психологии, ее кошмар, выявило новое время.

Имя этому кошмару – тоталитаризм.

В двадцатом веке мы узнали вполне, что главная выгода, вернее всего достигаемая ценой достоинства – это особого рода безответственность, безответственность убежденная, – то есть ответственность исключительно перед властью с ее идеологией, освобождающая от личного разумения и с ним от совести.

Совесть сменяется преданностью или/и идеологией, соответственно размышления и колебания – энтузиазмом или его загнившей разновидностью, непробиваемым формализмом. Если святыня личного достоинства предана, святым должно стать то, ради чего им жертвуют; потому раб и в своих святынях – раб, и это в рабской психологии самое на первый взгляд удивительное и самое отталкивающее. Имя любым его святыням и идеалам – как бы он их ни называл – власть. Воистину, всякая власть для него от Бога, кроме только слабой власти...

Коммунизм, национал-социализм и православие в нем легко уживутся, потому что главное для него в этих идеологиях – готовность к тотальной власти, а отнюдь не то, как могли бы договориться по вопросам теории Маркс, Гитлер и Победоносцев...

Национальное достоинство – это неотъемлемо принадлежащее моему личному достоинству право на всю сумму национальных особенностей (если они есть, ибо и самой национальности может у человека не быть) и привычек, привязанностей и предпочтений (опять же, если они есть), которые я только сочту частью своего внутреннего мира.

Что до какого-то особого «национального» достоинства, которое бы что-то добавляло к моему личному или с чьей-то точки зрения что-то от него убавляло – оно, очевидно, есть пережиток родового строя, мертвец, делающий свою губительную работу среди живых, глупейшая и опаснейшая химера. Идея самостоятельного «национального» достоинства и идея личного достоинства – идеи взаимоисключающие.

Итак, национальное достоинство – это, попросту говоря, личное достоинство каждого, не позволяющее себя оскорблять, в частности, по национальному признаку. То есть возвысить по национальному признаку нельзя, оскорбить – еще как. Что Пушкин или Толстой были русскими, Макашова никак не украшает, но что Макашов негодяйствует именем русских – оскорбляет национальное достоинство русских в большей степени, по существу, чем достоинство тех, кого он силится оскорбить. Последних, разумеется, тоже...

Оскорбляют ведь не национальность, а людей. «Почему, – спрашивает известный губернатор, – я имею право ругать хоть Ельцина, а евреев не могу?» Поверив, что губернатор не лицемерит, а вправду не соображает, ему можно было бы попытаться объяснить: потому, что поносишь не конкретных евреев, а евреев вообще. Критикуя лицо, ты исходишь из каких-то оснований – которые тот может оспорить, – возводя же хулу на национальность, ты обвиняешь бездоказательно каждого, в том числе тех, кто и не родился; это – фундаментальное непризнание их человеческого достоинства, и потому уже, между прочим, принципиальное благословение геноцида...

Но, может быть, национальное достоинство имеет какое-то отношение к гражданскому?

– В национальном государстве, какой-нибудь «Германии для немцев», «Дойчланд юбер алес!», или предполагаемой «России для русских», а «Украины для украинцев» - имело бы это отношение – если бы в таком обществе вообще можно было говорить о гражданстве, – но только не в обществе гражданском, правовом. Здесь всякий закон, касающийся не прав всех граждан, а прав отдельной национальности, тем самым должен быть признан правонарушающим. И для такого юридического умозаключения не нужно быть председателем комитета по законодательству – достаточно лишь среднего уровня интеллекта да чувства гражданского достоинства.

Связь между достоинством и правом собственности?

Если беда унесла ваше имущество, вашего достоинства это никак не заденет; если у вас его отнимут – вы подверглись насилию и, постольку, оскорблено ваше человеческое достоинство. Если же вас лишают самого права собственности – давая пользоваться ею, сколько сочтут нужным, «из рук» – значит за вами собственного личного достоинства не признают в принципе, – если не в моральном, то в точном юридическом смысле превращают в раба. Так, коммунистическое государство – государство-рабовладелец. Хорошо кормит рабовладелец или плохо; большую ли предоставляет вместо жилища жилплощадь; что оставляет рабу в личную собственность (только лишь зубную щетку или даже позволит заиметь легковой автомобиль); свиреп его суд или самый гуманный в мире; лечит ли он всех заболевших одинаково или больше тратится на тех, кому надеется вернуть трудоспособность, и вообще дает ли он рабам всего поровну или имеет любимчиков – все это вопросы, конечно, жизненно важные, но, в смысле достоинства, рабские.

Нечего и говорить, что «частная собственность» – то есть право собственности – необходимое условие плюрализма, свободы не только иметь мнения, но и их высказывать: без издательств в частных и соответственно независимых, разных руках государство-рабовладелец может смело обещать любую свободу – ее все равно не будет.

Вообще, что такое собственность? Это право человека распоряжаться чем-то по собственному усмотрению, – точное определение свободы!

Так что и любое право (свобода) – своего рода «право собственности»: на имущество, добытое не разбоем, на свои особые взгляды, на свое непохожее поведение... Но даже в самом узком смысле этих слов, право собственности – это гарантированная законом частная жизнь, гарантированная каждому минимальная сфера его личного. Кто лишит вас такого права, приобретет в собственность вас, – об этом мы уже говорили.

– Итак. Имущество достоинства еще не составляет. Но само наше собственное достоинство – наша священная и неприкосновенная собственность!

Наполеон полагал, что «свобода – это хороший гражданский кодекс». Наполеон, конечно, сторона заинтересованная. Но и Пушкин в письмах к жене, которые вскрывал Бенкендорф, учил последнего, что «без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности невозможно: каторга не в пример лучше»; а в стихах «Из Пиндемонти», также выразив полное небрежение политическими правами, чуть не противопоставил им идею личного достоинства: «для власти, для ливреи / не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи»...

В принципе Пушкин, наверное, прав – я так и на выборы не ходил бы, если бы среди кандидатов иные не вызывали ужас и омерзение; но ведь всегда такие находятся... А придя к власти, именно достоинство в людях они и обещают искоренить... То есть, жизнь показывает, что без политических прав гражданские никак не гарантированы.

Демократия немыслима без развитого чувства собственного достоинства граждан?

Главное ведь не демократия, а само достоинство. А оно-то и нуждается в демократии, – в правовом государстве. Так что для торжества демократии потребно развитое чувство собственного гражданского достоинства в людях, ибо без него она сама не нужна...

Коль скоро достоинство в человеке проснулось, не бороться за него он просто не может.

Но что идея достоинства утверждает особо – и что здесь весьма уместно подчеркнуть – это что даже счастье человека не может быть достигаемо ценой человеческой природы!

Переделать самого человека согласно с определенным пониманием его счастья – вот формула тоталитаризма, страшнейшей тирании, одно из имен которой – коммунизм. Чем исступленнее повальное счастье, даваемое тоталитарным социумом индивидам, тем большее, со стороны, оно вызывает отвращение – смешанную с ужасом брезгливость. Отказ от личного достоинства – отказ от своей природы, добровольное уродство, самооскопление - кастация.

Гражданское достоинство служит родине?

Очевидно, и гражданское достоинство и простое человеческое достоинство – категории сугубо космополитические.

Всякое групповое, партийное, кастовое, классовое, родовое, этническое, национальное (м.б., - кроме профессионального мастерства ?) достоинство находится в обратной зависимости от чувства достоинства собственного.

Если бы мы видели величие страны не в том, в чем его видят записные патриоты, то есть не в силе, способной внушать другим страх – но видели бы это величие в ее достоинстве – то и нашли бы, что КОСМОПОЛИТИЗМ как опора на общечеловеческие ценности ЕСТЬ НАИЛУЧШИЙ ДЛЯ ЛЮБОЙ СТРАНЫ РОД ПАТРИОТИЗМА.

Патриотизм – в «демократическом» смысле – это нормально развитое чувство ответственности, указывающее человеку, что именно родные ему края и те люди, среди которых он живет и с которыми связан душою и телом, и требуют его внимания прежде всего остального. Прежде, но не вместо и даже не преимущественно. Мы отвечаем за родину, потому что в сфере ответственности перед человеком вообще, то есть перед всем человечеством, именно родина – тот участок, за который естественней всего отвечать именно нам. Такая ответственность сегодня, например, вряд ли состоит для нас в том, чтобы вставлять американцам палки в колеса, только чтобы капризно доказывать им свою значимость; и не в том, чтобы гордо отказываться от гуманитарной помощи (одни из нас, обеспеченные, отказываются от помощи другим из нас же, нищим: вот уж пародия на достоинство!)...

Итак, патриотизм – как чувство личной ответственности в первую очередь за то, к чему имеешь ближайшее отношение – прямое продолжение чувства личного достоинства. Если оно, конечно, есть!

Вот и замкнулся круг наших поисков истины и смыла жизни космополита в "стране рабов, стране господ". 
Мы пришли в ту же точку из которой вышли (но обогащенные опытом и кое-каким познанием). А именно, народ состоящий в своей критической массе из рабов не в состоянии построить демократическое государство, в силу своей рабской психологии. Избавиться от этой социальной психологии в течении жизни одного поколения невозможно - таковы приодные законы. А чтобы родилась и выросла критическая масса нового поколения, которое получило генетически врожденное чувство человеческого достоинства,  нужно чтобы и рожали их люди, которые лично не знают что такое рабство.  
Т.е., пророк Моисей все это уже придумал и осуществил.   40 лет - два поколения, нужно народу, чтобы выйти з рабства на путь Свободы!
И то,  при условии, что Поводырями народа будут не вчерашние холуи и рабы (типа всех наших президентов-премьеров-нардепов), а подобные Моисею, - Пророки!