В эссе «Искренность в искусстве» английский писатель Олдос Хаксли писал: «Трагедия – продукт химически чистый... Всякое химически чистое искусство захватывает нас властно и быстро... Именно благодаря своей химической чистоте трагедия обеспечивает катарсис». Историю этого героя нельзя назвать химически чистой. Едва ли кто-нибудь душевно очистился, испытал катарсис, вследствие происшедшего с этим человеком. Он несомненно был фигурой, достойной великой трагедии, величина которой лишь росла после его смерти. Эта трагедия, в которой он был игроком и автором, ощущается и по сей день. Удаление от событий не затеняет его ответственность и не уменьшает размеры преступления, совершённого его необыкновенным талантом и силой его иллюзий. Его воображение оказалось недостаточно мощным, чтобы постичь величие и низость того, что он сделал, и понять глубину того, благодаря чему он стал одной из движущих сил событий, называемых Историей.
......
Невзирая на крещение Габера, немецкое общество никогда не забывало о его еврейском происхождении. Как некоторые евреи Германии, он старался быть бóльшим немцем, чем немцы. Выработанная реакцией на антисемитизм мимикрия деформировала сознание Габера, сделала его беспредельно преданным германскому рейху.
........
8. Крушение патриота
Габер был патологическим немецким патриотом. Для него Германия была превыше всего. Он использовал химическое оружие не потому, что хотел убивать ради убийства, а потому, что как немец жаждал победы Германии любой ценой. Он поклонялся идолу германского национализма, не понимая или отказываясь принять его опасную суть. Он был болен немецким патриотизмом, дух которого был так описан Генрихом Гейне: «Патриотизм немца заключается... в том, что его сердце сужается, что оно стягивается, как кожа на морозе, что он начинает ненавидеть всё чужеземное и уже не хочет быть ни гражданином мира, ни европейцем, а только ограниченным немцем». Превращение Габера в «ограниченного немца», «сужение сердца», его невосприимчивость к сущности монстра германского национализма поразительны для человека его знаний и интеллекта. Мощный германский патриотизм Габера был оборотной стороной его мощного еврейского комплекса неполноценности. Его богатая, комфортабельная жизнь была изнанкой его бедного и неуютного духовного существования. Занимавший необычайно высокое положение, материально независимый человек, Габер был зависим от того, что думают о нём немцы. Он был искренним немцем и комплексующим евреем, фальшивым немцем и неподлинным евреем. Вавилонский Талмуд предостерегает: «Ложь убивает троих: лжеца, того, в отношении которого лгут, и того, кто верит в ложь». Обладавший могучим интеллектом Габер, не был честным по отношению к себе. Он был всеми тремя талмудическими фигурами: лгал, лгал о себе и верил в свою ложь. Он дожил до разоблачения этой троекратной лжи. Нацисты не признавали крещения. Для них Габер навсегда остался евреем. История Габера – это демонстрация фиаско немецких евреев в их германизации, во вживании в немецкое общество, в стремлении уравняться с немцами. В его истории, как в капле воды, отразилось крушение всей жизненной стратегии немецких евреев: они не смогли стать полноценными немцами, невзирая на их огромный вклад в развитие Германии.
Германский патриотизм Габера выше всего мыслимого и ниже всего человеческого. Страстное стремление Габера к нормализации привело его к чудовищному отклонению от нравственных норм. Любивший поэзию Гёте, Габер вполне мог сравнить себя с Фаустом, продавшим душу дьяволу. Габер – несомненно фигура, достойная греческой трагедии. Его история – трагедия еврея-учёного, страдающего от конфликта между его еврейскостью и его германским патриотизмом. В письме-соболезновании, которое Альберт Эйнштейн написал семье Габера, узнав о его смерти, есть такие строки: «Его трагедия – трагедия немецкого еврея, трагедия неразделённой любви к родине». Немецкая родина не любила евреев. Невзирая на то, что немцы клеймили евреев за некую коллективную вину, никому из них не пришло в голову обвинить их в том, что из их среды вышел такой человек, как Габер, так же, как им не пришло в голову за это же евреев отблагодарить.
9. Творец истории
Габер несомненно был творцом истории. Его открытие в сельском хозяйстве кормило и кормит миллионы людей, возможно, способствуя демографическому взрыву. Его самое большое изобретение, синтез аммиака, принесло колоссальный вред человечеству. Без этого изобретения Германия быстро потерпела бы поражение в Первой мировой войне. А, может быть, мировой войны как таковой не было бы вообще. Миллионы людей не погибли бы. Одна только битва под Верденом, унесшая около миллиона жизней солдат с обеих сторон в 1916 году, не состоялась бы (под Верденом погибло примерно столько же людей, сколько было умерщвлено турками армян в 1915-1917 годах). Германия не должна была бы финансировать и внедрять в Россию Ленина, чтобы организовать там революцию и вывести эту страну из войны. Возможно, что если бы тот не попал в Россию, февральская революция 1917 года не переросла бы в большевистскую[1]. Германия не была бы доведена до полного истощения, до ужасного разорения и до страшного унижения Версальским договором после позорного и тотального поражения в войне. Гитлер, «сидевший на пустом желудке Германии» (выражение А. Эйнштейна) не пришёл бы к власти. Катастрофа европейских евреев не произошла бы. История могла бы пойти другим путём, если бы еврей Фриц Габер не оказался таким большим германским патриотом.
Примечания
[1] Возвратившегося в апреле 1917 года из Цюриха в Россию в немецком военном поезде Ленина Уинстон Черчилль назвал «вирусом», внесённым германским генеральным штабом, чтобы поразить Россию и вывести её из войны. Эрих Людендорф, 1-й генерал-квартирмейстер штаба верховного главнокомандования Германии, помощник главнокомандующего фельдмаршала П. Гинденбурга, один из руководителей гитлеровского путча в Баварии в ноябре 1923 года, писал в «Воспоминаниях о войне 1914-1918 гг.»: «Наше правительство, посылая в Россию Ленина, приняло на себя тем самым большую ответственность. Это путешествие Ленина оправдывалось с военной точки зрения: нужно было, чтобы Россия была повержена». Через 11 месяцев после приезда в Россию Ленин добился заключения сепаратного мира в Брест-Литовске между Германией и Россией, полностью выполнив планы германского генерального штаба.
Комментариев нет:
Отправить комментарий